ИСТОКИ ЧУРИКОВЩИНЫ
"По донесенію преосвященнаго Самарскаго, въ предѣлахъ ввѣренной ему епархіи въ 1899 году обнаружена новая секта, обязанная своимъ происхожденіемъ крестьянину села Александрова Гая, Новоузенскаго уѣзда, Самарской губерніи, Ивану Чурикову. Названный крестьянинъ началъ распространять о себѣ въ народѣ молву, что онъ — единственный обладатель Христовой истины, которую онъ Самимъ Богомъ посланъ возвѣстить міру и что ему данъ будто бы отъ Бога особый даръ исцѣленія и даръ пророчества...
Приходившимъ къ нему простымъ людямъ онъ преподавалъ благословеніе, принималъ увѣровавшихъ въ его святость на исповѣдь, разрѣшалъ отъ грѣховъ и не стѣснялся открыто и торжественно съ молитвою и колѣнопреклоненіемъ приступать къ исцѣленіямъ обращавшимся къ нему больныхъ. Проповѣдь свою Чуриковъ велъ преимущественно въ невѣжественной средѣ зажиточныхъ пожилыхъ вдовъ, устраивая въ ихъ домахъ собранія съ богомоленіями, проповѣдью и помазаніемъ елеемъ больныхъ. Для полученія дара пророчества и дара исцѣленій онъ приглашалъ своихъ послѣдователей къ совершенному воздержанію отъ принятія пищи сначала въ теченіи трехъ дней, а потомъ и долѣе, даже до сорока дней. Вліяніе личности Чурикова простиралось не только на простой народъ, но даже и на лицъ изъ среды образованнаго общества" (МО. - 1903).
"Въ послѣдніе годы Иванушка поселился въ нашей столицѣ и имѣетъ огромный успѣхъ среди темнаго люда. Проживаетъ онъ въ Петровскомъ паркѣ и дважды въ недѣлю поучаетъ своихъ. многочисленныхъ слушателей. Бесѣды „братца Иванушки" бываютъ по воскресеньямъ и понедѣльникамъ. На воскресныя бесѣды допускаются только избранные, а по понедѣльникамъ всѣ могутъ быть. Говорятъ, что на бесѣдахъ слушателей иногда бываетъ болѣе тысячи душъ. Заинтересовавшись „проповѣдническою" дѣятельностію этого „братца", нашъ корресиондентъ о. М. Любоміровъ отправился на его „бесѣду". Громадный залъ, когда я вошелъ — пишетъ о. Любоміровъ, былъ уже полонъ народа. Но вотъ религіозно настроенная толпа заволновалась, послышались голоса:
„Здравствуй, братецъ! Помолись о насъ братецъ!"
Невзрачный съ виду, съ худымъ нервно-подергиваемымъ желтоватаго цвѣта лицемъ, большою рыжею бородою, въ шелковой цвѣтной блузѣ, съ большимъ крестомъ на груди, „братецъ" прошелъ въ передній уголъ и началъ общее пѣніе молитвъ, при чемъ пѣніе чередовалось съ чтеніемъ. Обратившись затѣмъ къ тысячной толпѣ, „братецъ" началъ читать Евангеліе и объяснять каждый стихъ прочитаннаго, приводя для поясненія факты изъ современной жизни. Куда дѣвался смиренный видъ „братца!" Въ неграмотной, но горячей рѣчи увѣщевалъ онъ свокхъ слушателей отказаться отъ „пирушекъ и гульбушекъ", начать борьбу со страстями и быть добродѣтельными. Ссылки на современную распущенность нравовъ, почти діалогическая форма бесѣды, въ которой постоянно слышатся вопросы „такъ ли я говорю?", громовые отвѣты толпы, „такъ, братецъ, такъ!" — "покайтеся!"— „каемся, братецъ!" „прости насъ, братецъ!" — все это вмѣстѣ съ тѣмъ обаяніемъ, которымъ пользуется „братецъ" въ глазахъ толпы, возбуждало во мнѣ какое-то лихорадочное любопытство, и я рѣшилъ остаться до конца, дабы послушать проповѣдника, производящаго явно гипнотическое впечатлѣніе на толпу. Лично мнѣ было извѣстно нѣсколько случаевъ, когда пьянствующіе люди подъ вліяніемъ „братца" обращались въ совершенныхъ „трезвенниковъ", мѣняя въ корнѣ свои привычки, свою жизнь. Но, воздавая должное благотворной въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ дѣятельности этого народнаго гипнотизера, нельзя не возмущаться нѣкоторыми прямо дикими наставленіями, преподаваемыми братцемъ народу въ своей бесѣдѣ. Такъ, безусловно отрицая и понося медицину, считая ее чуть не дьявольскимъ нарожденiемъ, „братецъ" говорилъ, что кто принимаетъ въ себя іодъ и креозотъ, тотъ самъ идіотъ и креозотъ. Вмѣсто пріема іода и креозота, онъ рекомендуетъ своимъ слушателямъ мазать больное мѣсто маслицемъ, раздаваемымъ имъ всѣмъ желающимъ.
Намѣреваясь санкціонировать въ глазахъ довѣрчивыхъ слушателей употребленіе своего маслица, „братецъ" сравнилъ помазаніе маслицемъ съ помазаніемъ на царство Саула и Давида, причемъ, упомянувъ, что Саулъ потерялъ царство, а Давидъ, послѣ смерти Саула, благополучно царствовалъ, проповѣдникъ, не отступая отъ діалогической формы бесѣды, спросилъ религіозно настроенную толпу: „Почему масло такъ помогло Давиду и не помогло Саулу?.." — „Да потому", — отвѣтилъ онъ, — „что у Давида глаза и уши были масленые, а у Саула нѣтъ". Толпа даже не улыбнулась, принимая всякую глупость за откровеніе пророка. Но проповѣдникъ этимъ не ограничился. Призывая слушателей къ уединенной молитвѣ, онъ сослался на то, что будто бы св. апостолы никогда не молились при людяхъ. Далѣе, объясняя, что Пресвятая Дѣва называется Богородицею потому, что родила Слово-Бога, проповѣдникъ повторилъ дважды: „И каждый изъ васъ, если будетъ творить добрыя дѣла, родить, какъ Пресвятая Дѣва, Слово-Бога".
Что это, игра словъ? Если бы даже и такъ, то, принимая во вниманіе уровень умственнаго развитія его слушателей, нельзя не сказать, что это опасная игра... Да и способенъ ли „братецъ" играть такими словами?
Однако, несмотря на такую нелѣпость своей проповѣди, „братецъ Иванушка" все болѣе и болѣе пріобрѣтаетъ вліяніе у своихъ слушателей, о чемъ свидѣтельствуютъ слова „братчиковъ", горделиво восхищающихся тѣмъ, что къ братцу ходить народа болѣе, чѣмъ въ другой храмъ, а также и постоянный призывъ братца кь всенародной исповѣди.
Правда, братецъ отсылаетъ народъ на исповѣдь къ свяшенникамъ. Но тѣмъ не менѣе бесѣды его не лишены характера всенародной исповѣди. На призывъ „братца" къ покаянію толпа съ изступленіемъ кричитъ: „Каемся, братецъ! — прости насъ, братецъ!" И это слышится поминутно.
Трудно сказать, имѣетъ ли въ столицѣ тотъ же сектантскій характеръ дѣятельность братца, какой имѣла она въ Самарѣ, однако намъ кажется, на дѣятельность „Иванушки" и у насъ здѣсь нужно пастырямъ смотрѣть внимательно, не взирая на то, что Иванушка при посредствѣ гипноза, является отрезвителемъ нѣкоторыхъ пьянствующихъ лицъ. Надо смотрѣть на тотъ жизненный духъ, который развивается въ слушателяхъ по д ъ вліяніемъ этого коснаго и вмѣстѣ съ тѣмъ властнаго человѣка. И намъ кажется, что, „братецъ" вноситъ въ жизнь своихъ поклонниковъ тлетворный духъ сепаратизма, уже проявившійся среди „братчиконъ" въ ихъ обособленіи и нѣкоторыхъ странностяхъ, граничащихъ съ фанатизмомъ и нетерпимостью.
Повѣствуя слушателямъ о томъ, какъ Каинъ, убивъ Авеля, удалился въ землю Нодъ, „братецъ", обратясь къ толпѣ, властно спросилъ „братчиковъ": „И вы развѣ не покинули, подобно Каину, родной земли и не бѣжали сюда, въ Питеръ, своего рода землю Нодъ,— думая найти здѣсь лучшее, а Господь даетъ вамъ худшее... А почему Онъ даетъ вамъ худшее?.. — Да потому, продолжалъ „братецъ", — „что вы сами-то Каины"... „Вѣрно ли я говорю?"
Тысячная толпа въ отвѣтъ на это неистово вопила: „Вѣрно,братецъ!.. Каины мы!".
При этихъ крикахъ толпы у меня мелькнула мысль спросить загипнотизировавшаго толпу „братца" „не Каинъ ли въ такомъ случаѣ и самъ ты, бѣжавшій изъ далекой деревни въ Петербургъ?" Но, видя вокругъ себя сотни людей, объявившихъ себя Каинами, я, изъ боязни подвергнуться въ нѣкоторомъ родѣ участи Авеля, не рискнулъ предложить столь откровеннаго вопроса.
Послѣ, встрѣтясь съ однимъ изъ „братчиковъ", я предложилъ ему этотъ вопросъ. „Братчикъ" самодовольно отвѣтилъ на . это мнѣ, что „пророкъ въ своемъ отечествѣ не признается". Тогда-то мнѣ стали понятны постоянныя напоминанія „братца", что Богъ въ древнее время посылалъ пророковъ для вразумленія и теперь посылаетъ. Понятны стали и вопли изступленныхъ женщинъ, кричащихъ въ отвѣтъ на это: „послалъ, братецъ, послалъ!"
Въ началѣ своей статьи я сказалъ, что на воскресный собранія допускаются „братцемъ" только избранные изъ „трезвенниковъ". Желая видѣть это собраніе, я отправился на него съ однимъ изъ своихъ знакомыхъ. Юркой привратницей „братца" намъ сначала было отказано въ пропускѣ на бесѣду, но, послѣ двукратнаго получасоваго доклада о насъ „братцу", мы были впущены на собраніе „братчиковъ". Въ такой процедурѣ пропуска, какъ объяснила намъ та же привратница, не было ничего удивительнаго, такъ какъ даже мѣстный о. діаконъ, служащій у „братца" вмѣстѣ со своимъ священникомъ молебны, съ разрѣшенія только „братца" могъ остаться разъ на „бесѣдѣ".
Самая бесѣда „братца", конечно, не имѣла въ присутствіи его „хулителей" тѣхъ перловъ проповѣдническаго краснорѣчія, слышать которые мнѣ пришлось ранѣе, и состояла въ пересказѣ Евангельской исторіи о Закхеѣ. Но если намъ не пришлось услышать отъ сдержаннаго на этотъ разъ „братца" что либо новое, то пришлось быть свидѣтелемъ той символической обстановки, среди которой пресловутый „братецъ" обыкновенно поучаетъ своихъ избранныхъ учениковъ. Вдоль почти всего зала поставленъ громаднѣйшій столъ, накрытый чистой бѣлой скатертью, расписанной нарочито подобранными изречениями свящ. Писанія. Такъ, противъ меня красными нитями вышиты были слова Спасителя: „Истинно, истинно говорю вамъ, принимающій того, кого Я пошлю, Меня принимаетъ; а принимавшiй Меня принимаетъ пославшаго Меня" (Іоанна 13 гл., ст. 20). Помня вопль женщинъ, кричащихъ: „Послалъ братецъ, послалъ! — я понялъ, на что такъ ясно намекаетъ братецъ, цитируя эти слова Евангелія. Далѣе, на столъ поставлено было десять цвѣтковъ, а иногда ставилось ихъ, какъ говорятъ, двѣнадцать, при чемъ самые цвѣтки и число ихъ имѣютъ въ глазахъ „братчиковъ" свою символизацію.
Но вотъ окончилось пѣніе молитвъ и „братчики", косо поглядывая на насъ, „хулителей", — поплелись поочередно къ стоящему съ золоченымъ крестомъ на груди братцу для полученія отъ него благословенія и цѣлованія руки. Истомленный спертымъ воздухомъ, „братецъ" лѣниво благословлялъ „трезвенниковъ", а проживающія у него дѣвы бережно утирали чистыми платками потное лицо его и расправляли на плечахъ пряди длинныхъ волосъ его. Братецъ Иванушка, со всѣмъ своимъ штатомъ около 10 лицъ, содержится на счетъ братчиковъ.
Выйдя отъ братца, мы сразу же наткнулись на толпу „братчиковъ", изъ которыхъ одинъ злобно крикнулъ но нашему адресу: „духовенство кадиломъ мотнетъ, — давай рубль, а здѣсь ничего не берутъ... Гдѣ секта-то, у васъ или у насъ“?
А но дорогѣ къ дому мы встрѣтили другую толпу, въ которой знакомый намъ „братчикъ" убѣждалъ собравшихся около него дворниковъ, что Господь въ Канѣ Галилейской не претворилъ воды въ вино, а только влилъ въ сердца присутствовавшихъ на бракѣ духъ Своего ученія... И мнѣ жалко стало этихъ жадно слушавшихъ его русскихъ людей, которые, какъ подмѣтили лучшіе представители русской литературы, — глубоко и искренно интересуются только моралью и религіей. Нерѣдко слушаютъ они здѣсь, въ Петербургѣ, по распутіямъ косныхъ и ложныхъ направленій религіозной мысли и жизни и слѣпо бросаются за такими учителями, какъ „братецъ Иванушка и сестрица Матренушка".
Исторія русскаго сектантства новѣствуетъ намъ о томъ, какъ разнообразны, какъ ужасны были религіозныя блужданія нашихъ братьевъ! И та же исторія развѣ не говоритъ намъ, какъ субъективно невинны и скромны бывали часто люди въ нервыхъ проявленіяхъ своихъ религіозныхъ блужданій.
„Братчики" уже далеко ушли въ своихъ религіозныхъ измышленіяхъ. Они уже во всеуслышаніе на нерекресткахъ улицъ отрицаютъ, какъ мы видѣли, въ нѣкоторыхъ частяхъ фактическую сторону Евангелія. Ждать еще другихъ плодовъ дѣятельности этого гиннотизирующаго толпу „пророка" — не будетъ ли съ нашей стороны отвѣтственнымъ небреженіемъ къ св. Церкви и нашимъ меньшимъ братьямъ, пошедшимъ за „пророкомъ" вслѣдствіе скудости нашего церковнаго учительства, вслѣдствіе нашей лѣности? Вѣдь много можно найти средствъ для того, чтобы избавить благотворную для нѣкоторыхъ пъяницъ дѣятельность этого человѣка отъ внесенія въ нее столь опаснаго, столь сроднаго съ сектантствомъ проповѣдническаго элемента. Надо только, выйдя изъ нашей инертной замкнутости и приложивъ стараніе, — поспѣшить къ жаждущимъ съ здравымъ словомъ ученія, а то, „пока взойдетъ солнце, — роса очи выѣстъ" (МО. - 1903).
За наводку, благодарность Александру Дурнову.